«Наступили на руку и сломали три пальца, били электрошокером в пах» — экс-политзаключенный из сообщества «Союз белорусского национального щита»

Владислав рассказал «Вясне», как при задержании ему сломали пальцы, а в отделении ГУБОПиК били электрошокером в пах. Как он в СИЗО от отчаяния резал себе вены, как политзаключенных сажают в ШИЗО за изучение иностранных языков, а также как проходила последняя волна помилования.

В 2020 году 17-летний Владислав учился в Слонимском техническом колледже на электрика и поддерживал Светлану Тихановскую. Вместе с друзьями парень поехал из Ивацевичей в Минск на акцию протеста 9 августа, потому что не был согласен с результатами выборов: «На тот момент я еще не имел права голосовать, но приехал поддержать протестующих и показать, что я за Тихановскую».

Через неделю после участия в протестной акции, по дороге на учебу к нему подошли сотрудники местной милиции и пригласили сесть к ним в машину.

«Где-то всплыла фотография с акции, и так они меня нашли. Милиционеры угрожали мне административным делом, если я снова поеду на протесты в Минск. Они нашли в моем телефоне, что я был в местной группе в поддержку Тихановской. Также провели профилактическую беседу с директором колледжа и устроили пропагандистские разговоры в актовом зале, мол, выборы были честными, что нельзя выходить на улицы и надо поддерживать Лукашенко».

После событий 2020 года Владислав больше не проявлял протестной активности. Но после полномасштабного вторжения России в Украину он связался в телеграме с «Беларускім Гаюном» и планом «Перамога» и предложил им свою помощь.

«Я такой человек, что если у моего соседа горит дом, я буду помогать тушить, а не смотреть со стороны. Я начал снимать российскую военную технику, которая участвовала в войне. Ездил снимать в разные города: в Берестовицу, Слоним, Брест, Пинск, Борисов. Снимал, где они базируются, где тренируются вместе с белорусскими военными. Эти видео затем отправлял в «Беларускі Гаюн».

«Я хотел показать украинцам, что не все белорусы поддерживают Россию»

В мае 2022 года Владислав вступил в закрытую группу «Союз белорусского национального щита».

«Меня туда пригласил организатор Олег Добринев, который сейчас за решеткой. Он же придумал название группы. В группе мы делились видеороликами российской военной техники, которые также отправляли в «Беларускі Гаюн». Обсуждали, что будет, если российские войска зайдут на территорию Беларуси и как мы будем им противостоять — вести партизанскую войну. Мы планировали отбирать оружие у милиционеров, делились рецептами коктейлей Молотова. Обсуждали, как отключать электричество на железной дороге, чтобы останавливать поезда, которые перевозят российское оружие. Но все, что мы реально успели сделать — это отправлять видео с российской военной техникой и расклеивать по городу листовки».

Парень вел в тиктоке свой канал, где публиковал разные видео на политическую тематику. Также сидел в чат-рулетке, где разговаривал о политике с русскими и украинцами. Там его заметил Олег Добринев и пригласил в группу СБНЩ. На тот момент в группе было 35 человек. Администратором был Балахонов Кирилл, который сейчас также за решеткой, говорит собеседник.

«Я хотел показать украинцам, что не все белорусы поддерживают Россию. Сейчас белорусы для большинства враги. Я хотел доказать, что мы не такие. Что есть мы, свободные белорусы, а есть те, кто поддерживает кремлевский режим. Также есть белорусы, которые воюют на стороне Украины. Обо всём этом я вел канал в Tik-Tok, который до сих пор действует».

После участия в протестных акциях Владислав забрал документы из колледжа и хотел уехать из страны, но ему пришла повестка в армию. В октябре 2022 года парня призвали в 38-ю отдельную десантно-штурмовую бригаду Бреста. Как говорит собеседник, в его части военные очень мало занимались профессиональной подготовкой, а в профессиональном смысле это не армия.

В армии Владислав продолжал переписываться с СБНЩ, в новостях не писали о признании их группы «экстремистской». В начале ноября парню позвонила мать и сказала, что у него дома был обыск, в ходе которого у Владислава изъяли украинские гривны и флаг Украины.

«Также от матери я узнал, что мне предъявили обвинения по ч. 2 ст. 130 (разжигание иной социальной вражды) Уголовного кодекса. Тогда меня допрашивал командир части, мол, что я такого сделал».

«В нашу группу было оперативное внедрение». Задержание

Владислава задержали утром 15 ноября 2022 года, спустя три недели срочной службы. Он даже не успел принять присягу. Сотрудники ОМОН и ГУБОПиК в полном вооружении приехали за парнем прямо в часть.

«За нами следили с 3 ноября 2022 года. Об этом нам позже сказали в суде. В нашу группу было оперативное внедрение. Задерживать всех начали 5 ноября. Меня задержали последним. Также силовики насчитали у меня 130 комментариев в интернете. Но позже в суде мне это не предъявили».

Владислав считает, что эти обвинения, как и участие в протестной акции в 2020 году, ему хотели предъявить позже, чтобы продолжить преследование.

«Меня положили прямо на землю, когда я возвращался со столовой. Силовики наступили мне на руку и сломали три пальца. Первое, что они у меня спросили: «Ну что, Слава Украине?». Я ответил утвердительно — за это получил удар в голову. Силовики называли меня нацистом и моджахедом».

Под Барановичами на автозаправке Владислава пересадили в микроавтобус к силовикам из третьего отдела десятого управления ГУБОПиК.

«В бусике у меня спрашивали об истории Второй мировой войны. А также, поеду ли я «пи*дить хохлов» и пойду ли служить в ЧВК «Вагнер». Я ответил, что своих убивать не пойду. Силовики называли украинцев нацистами».

Били электрошокером в пах и записывали «покаянное» видео

Парня привезли в Минск только поздно ночью. Весь день его не кормили, не давали пить и не водили в туалет.

«В отделении ГУБОПиК меня допрашивал следователь, который не представился. У меня дома нашли фуфайку, которую я когда-то давно привез из Украины. Из-за этого мне стали говорить, мол, я собирался ехать воевать в Украину, а в Беларуси устраивать теракты. Мне угрожали, что дадут пожизненное. Силовики начали меня избивать и требовали, чтобы я все рассказал. А я даже не понимал, в чем меня обвиняют. Мне кричали угрозы и оскорбления прямо в ухо, провоцировали. Я не молчал и отвечал им. За это меня начали бить по почкам».

Владислава переодели в оранжевую кофту и повели «ласточкой» в другую комнату записывать «покаянное» видео. Силовики издевались над парнем и заставляли говорить ложь. Будто он принял ислам и является моджахедом, поддерживает националистические украинские батальоны и собирается ехать на войну.

«Сначала они говорили, чтобы я повторял на камеру их слова. Я был в очень шоковом состоянии и не мог запомнить. За это они меня избивали и смеялись. Я уже просто не выдерживал от боли. В итоге силовики набрали слова для видео на мониторе, и я их зачитывал, стоя в наручниках. В конце видео я должен был сказать: «Обещаю быть достойным гражданином Республики Беларусь».

Как рассказывает Владислав, за то, что он от боли не мог с первого раза прочитать текст для «покаянного» видео, сотрудники ГУБОПиК несколько раз применяли электрошокер. Били в район паха, чтобы было больнее.

«У меня там были такие эмоции, что от боли аж слезы на глазах были. Сломанные пальцы сильно опухли. Я не мог ничего внятно сказать и начал заикаться».

Позже в суде парень заявил, что при задержании ему сломали пальцы, а во время допроса били по почкам. Государственный адвокат, которая присутствовала при избиении Владислава в РУВД, на судебном заседании сказала, что его никто не бил, рассказывает собеседник.

Три дня со сломанными пальцами без лечения

Ночью того же дня Владислава отвезли на Окрестина, где он пробыл трое суток. Там парню предъявили обвинения, но вину он на тот момент не признал. Владислав сидел в камере № 6, куда обычно сажают политических. Это маленькое одноместное помещение, но вместе с Владиславом в камере находились 12 заключенных.

«Там невозможно было ни спать, ни поесть. Для сна мы укладывались, как домино. Один человек спал сидя на стуле. Еще один вообще стоял. Позже мы с ними менялись местами.

Как мне рассказали во время следствия после моего задержания, из 35 участников группы силовики задержали 17 человек. В группе было два администратора — Олег и Кирилл. Александр Рукойть и я были активными участниками группы. Поэтому наши четыре уголовных дела выделили в отдельное производство. Также администратором был Никита Бруй, но его дело рассматривали отдельно от нашего».

Три дня с момента задержания Владислав провел со сломанными пальцами без всякой медицинской помощи. У него сильно опухла рука и вздулся живот.

«Павел Белоус писал мне малявы на белорусском языке»

«Только когда меня перевели на Володарку, мне наконец помогли. Там был молодой врач, который наложил мне шину. Он хорошо относился ко всем политическим. Как мне позже рассказали, он покончил с собой».

Как рассказывает собеседник, его поместили в «хорошую камеру», где были дружелюбные сокамерники. Но в камере не хватало кроватей, и Владиславу пришлось спать прямо на столе.

«Меня там называли «крепящий» — это тот, кому не хватает спального места на кровати, и он вынужден спать на полу или на столе».

В камере Владислав был «дорожником» — тем, кто отвечает за связь между заключенными в разных камерах. Сплетенные из ниток одежды веревки — «дороги» — протягивают между окнами камер. По ним Владислав передавал записки другим политзаключенным. Так некоторое время он переписывался с Павлом Белоусом, который сильно поддерживал парня своим бодрым настроем и иногда передавал ему открытки. За работу «дорожником» Владислава многократно отправляли в ШИЗО.

«Сокамерники посоветовали написать ему, мол, Паша меня поддержит. Он писал мне малявы на белорусском языке и говорил, что все будет хорошо».

«От боли не мог сходить в туалет»

Зимой в СИЗО на Володарке у Владислава начал сильно болеть живот. От боли парень не мог ни сидеть, ни лежать. Врач выдал ему всего одну таблетку, которая не помогла. В итоге, когда вся камера начала громко возмущаться, Владислава увезли на скорой в больницу. Там ему диагностировали воспаление почек.

«От боли я не мог нормально сходить в туалет. Но меня не госпитализировали, а вернули в камеру. Никакого особого питания, ни хорошего лечения. Мне делали какие-то уколы и давали таблетки. Но все равно, в колонию я поехал с больными почками. И на волю вышел с этой болезнью».

От отчаяния Владислав говорил надзирателям, что если его нормально не вылечат, он будет писать жалобы в ООН. В ответ ему только грозили сутками в ШИЗО.

«В течение двух недель я регулярно писал заявления, что у меня плохое психическое состояние, появилась депрессия и мне нужен психолог. Но администрация никак не реагировала. В СИЗО работала молодая симпатичная психолог Кристина. Надзиратели думали, что я пишу заявления просто чтобы пообщаться с красивой девушкой».

Собеседник рассказывает, что ему выписали успокоительные таблетки, которые Владислав собирал, чтобы потом сразу принять большую дозу и покончить с собой. Также он менял у других заключенных на сигареты так называемую терапию — таблетки для больных СПИДом. По словам Владислава, эти таблетки оказывают сильный расслабляющий эффект и влияют на сон.

Терапия состоит из двух таблеток. Голубую нужно пить утром, а перламутровую — перед сном. От них снятся очень яркие сны, какие захочешь. Одна таблетка стоила две пачки сигарет. После приема терапии я видел во сне, как вождь австралийского племени индейцев женит меня на своей дочери. А также как я в Минске в наручниках убегаю от милиционеров. Потому что я почти всегда думал о побеге».

Однажды ночью Владислав порезал себе на руке вены и съел 8 спрятанных таблеток. Сокамерники сразу вызвали продольную, и парня отвезли к дежурному врачу.

«Меня вела молодая продольная Лера. Ей было где-то 24 года. В кабинете врача, когда она увидела мои порезанные руки, то начала плакать».

Через несколько дней парень пришел в себя, и его вызвали к психиатру. Там он сказал, что безуспешно писал много заявлений на прием к психологу. Врач ответил, что о заявлениях Владислава никому говорить нельзя, иначе это нанесет вред репутации психиатра, рассказывает бывший политзаключенный.

Владиславу в СИЗО писали много писем поддержки, но ни одного он не получил. Перед самым этапом в колонию сотрудники изолятора показали парню большую пачку корреспонденции на его имя. Однажды ему не отдали продуктовую передачу, потому что она была не от родственников, а от незнакомой женщины.

«Тогда я еще не знал, что есть люди, которые помогают политическим».

«Думали, что дадут «химию» и сразу уедем в Польшу»

В Миноблсуде седьмого июля Владислава Ефимовича осудили на 3,5 года колонии по двум уголовным статьям: ч. 3 ст. 361-1 (создание экстремистского формирования или участие в нем) и ч. 1, 2 ст. 361-4 (содействие экстремистской деятельности).

«Мы с ребятами думали, что нам дадут «химию» и мы сразу уедем в Польшу или в Литву. А тут судья зачитывает приговор — мне три с половиной года усиленного режима. У меня ноль эмоций. Родители сразу начали плакать. Я сказал конвоиру, чтобы мы быстрее возвращались в СИЗО. Чтобы там спокойно все обдумать».

«Политические не должны жить в колонии лучше всех»

Осенью Владислава этапировали в Могилевскую колонию, где, по его словам, началось самое тяжелое. Среди 37 заключенных в этапе он был единственным политическим. Другие заключенные смеялись, что «политические закончились». За более чем два года в колонии Владислав провел в штрафном изоляторе 45 суток.

Уже на второй день в колонии на Владислава начали писать рапорты о нарушениях по надуманным поводам, чтобы усилить на него давление. Сотрудник режима по фамилии Лукьянцев сказал Владиславу, что «политические не должны жить в колонии лучше всех».

«В рапорте было написано что якобы у меня не совпадает опись вещей с тем, что у меня есть на самом деле. Я привез с собой 10 блоков сигарет. Лукьянцев назвал меня барыгой, сказал, что это для меня слишком много, и забрал 4 блока. Также у меня отобрали рисунки и открытки. Даже кроссовки отобрали».

Начальник колонии сказал Владиславу, что тот «пошел против батьки и изменил родине», и лишил его передачи. А на третьи сутки отправил парня на пять суток в ШИЗО.

«Дневальный провоцировал меня на драку. Он мне сказал: «Я вас бчбшников ненавижу. Сейчас тебе уе*у». Я ему ответил: «Бей». Он сразу позвал опера, меня поставили на растяжку и за это отправили в ШИЗО».

Политическим в колонии запрещали посещать спортивные секции, играть в футбол и ходить на каток. Единственное, куда было можно — в церковь и библиотеку.

В колонии периодически устраивали музыкальные концерты. Как говорит Владислав, «пели люди с воли». Также в выступлениях участвовали сами заключенные. Приезжали артисты из разных культурных учреждений, которые пели и играли на музыкальных инструментах.

«Только на День основания колонии политических принудительно водили на концерты».

Вечером после проверок Владислава и других политзаключенных отправляли на наряд в кухню чистить картошку.

«Той картошки было очень много: 60 баков на 20 заключенных. Мы начинали примерно в 20 часов. Бывало, что возвращались только в пять утра. Потом сразу подъем. Правда, после ночного дежурства можно было спать до 16 часов. Но все равно тем, у кого желтые бирки «экстремистов», обязательно нужно было просыпаться на обед».

В ПК № 15 есть свое внутреннее телевидение с одним каналом «ПК-15». По нему показывают фильмы и разные передачи. Весь контент контролирует сотрудник колонии. Также есть новости колонии: в них рассказывают, кого из заключенных помиловали, а кого отправили в ШИЗО. По этому телевидению показывали и Владислава, когда его отправили в ШИЗО.

От холода в ШИЗО спал под батареей и получил ожоги тела

В камере ШИЗО в 21:00 отбой, в пять утра подъем. В течение всего дня нельзя лежать. За заключенными все время следят с помощью камер видеонаблюдения. Постоянно играет белорусское радио, а утром включают государственный гимн, рассказывает Владислав.

«За месяц до помилования в январе я сидел в одиночной камере ШИЗО. Было очень тяжело, думал, что сойду с ума. Иногда я немного разговаривал сам с собой, чтобы успокоиться. Также помогали регулярные отжимания.

Зимой в камере было очень холодно. Не было даже трусов. На мне была так называемая «стекляшка» (форма для заключенных в ШИЗО, сделанная из тонкого синтетического материала) и китель. Рулон туалетной бумаги был вместо подушки, а полотенцем во время сна я накрывал голову, чтобы не продуло сквозняком».

Из-за постоянного холода в ШИЗО Владислав часто прижимался к металлической батарее. Однажды он заснул рядом с ней и получил ожоги второй степени на ногах и ягодицах. На коже появились пузыри, которые лопнули и начали гноиться. Сотрудники ругались на Владислава, будто он сделал это специально, чтобы больше не попадать в штрафной изолятор.

«Когда в камере ШИЗО пол был деревянным, там еще более-менее было тепло. Но позже положили кафель — и стало совсем невыносимо. К тому же там все время сквозняк. Хоть бы матрасы выдавали, чтобы было по-человечески. Как там отсидеть 15 суток подряд, я вообще не представляю».

«За изучение польского языка — 10 суток ШИЗО»

Как рассказывает Владислав, в могилевской колонии политзаключенным негласно запрещено изучать польский, чешский, латышский языки. А также украинский — потому что это «язык врагов». При этом английский изучать не запрещали. У парня был учебник по чешскому и польскому, и он учился тайком. На ночь книгу с тетрадкой прятал под матрас. Однажды к Владиславу пришел оперативник и сказал отдать учебник. Собеседник считает, что, скорее всего, его сдал кто-то из отряда. За это на следующий день Владислава отправили в ШИЗО на 10 суток. Официальный повод — якобы он не поздоровался должным образом с сотрудником администрации.

«Оперативник тогда мне сказал: «Наверное, хочешь съе*аться в Польшу? Ну-ка скажи что-нибудь по-польски. Ты бы еще эсперанто выучил».

Собеседник говорит, что он не единственный, кого отправляли в ШИЗО за изучение языков. Так, в седьмом отряде политзаключенный изучал турецкий язык. Ему помогал практиковаться другой заключенный родом из Турции. Когда администрация об этом узнала, обоих отправили в ШИЗО, рассказывает Владислав.

В то же время в библиотеке можно было брать учебники по португальскому, французскому и другим языкам. Но если во время проверки такие книги находили у политзаключенных, их забирали и возвращали в библиотеку.

«В колонии были курсы «ЕШКО». Можно было записаться, и тебе приносили папку с учебными материалами. А в клубе на компьютерах с дисков можно было слушать аудиоуроки. Политическим все это было запрещено. Только обычных заключенных пускали учиться. Также нам нельзя было учиться в «хабзе». «Суицидники», «нападение на сотрудника» — им можно было. А нам, «экстремистам» с 10 профучетами, — никуда нельзя».

В конце 2024 года в библиотеке провели проверку на наличие «экстремистской литературы» и некоторые книги изъяли, рассказывает Владислав.

«Кто твой президент?». Помилование

В октябре 2024 года Владислава вызвали в администрацию колонии писать прошение о помиловании.

«Я зашел в кабинет, а там сидели губопиковцы. Они спросили, планирую ли я продолжать протестную деятельность. Потом спросили: «Кто твой президент?». Я ответил, что Александр Григорьевич. Тогда они еще переспросили: «Не Тихановская?». Они дали мне подписать ходатайство о помиловании на имя Лукашенко. Там же нужно было кратко описать, за что меня посадили в тюрьму. Также губопиковцы сказали, чтобы после помилования ни в коем случае не связывался с «Вясной». Не звонил и не писал им».

Силовики забрали бумаги и уехали, а парень ждал решения еще три месяца. За это время по помилованию уже вышли несколько других политзаключенных, с которыми Владислав подписывал ходатайство. Парень уже не надеялся на освобождение, но 20 января 2025 года за ним пришел дневальный.

«Днем я возвращаюсь из столовки, и тут меня останавливает дневальный клуба. Я думал, что сейчас будет очередное наказание. Он меня повел к какому-то полковнику, который приехал из Департамента исполнения наказаний. Я должен был написать ему адрес, куда направлюсь после освобождения. Потом мне сказали, что сегодня еду домой и что у меня есть пять минут на сборы. Решение о помиловании было подписано 17 января, но выпустили меня только 20-го».

На складе Владиславу не отдали открытки, в которых были написаны стихи на украинском. А также его рисунки и рабочие тетради для изучения польского и чешского языков. Перед самым освобождением парня вместе с тремя другими политзаключенными, которые также ждали помилования, закрыли на три часа в ШИЗО. Затем заключенных вывели на КПП. Владиславу сказали, что он в течение трех дней должен встать на учет в местной милиции.

«В милиции мне сообщили, что у меня нет превентивного надзора, но есть профилактическое наблюдение. Я мог выезжать за пределы Беларуси до шести месяцев, предварительно написав заявление. Чтобы поехать в другой город, тоже нужно было писать заявление.

Каждый понедельник и четверг мне нужно было приходить на проверку в милицию. Также мне сказали, что я у них на особом учете, поэтому ко мне домой в любое время дня могли приезжать с проверками. Они проверяли мой смартфон, поэтому я завел отдельный аппарат специально для таких проверок.

В течение пяти лет я должен был ходить в милицию на эти проверки и обязательно устроиться на работу. Если не устроюсь, то угрожали, что дадут превентивный надзор и отправят снова на зону».

«Открыл военник — и охренел»

После освобождения Владислав поехал в военкомат забирать военный билет. Там он столкнулся с беспорядком и грубыми ошибками в своих документах. Парню даже придумали военную специальность.

«Открыл военник — и охренел. В билете было написано, будто я год служил в армии. Хотя я пробыл в части всего три недели. Также там было указано, будто я принял присягу и получил специальность «стрелок».

Но я только один раз держал автомат в руках. Только когда я им принес документы из суда, они все исправили. Комиссариат просто обалдел. Они первый раз такое видели. Оказывается, человек одновременно сидит и служит. Вот такая Беларусь, страна для жизни», — говорит бывший политзаключенный.

На воле Владислав столкнулся с дальнейшим давлением со стороны силовиков. К нему домой без предупреждения приезжали силовики с проверками, а в милиции угрожали новым задержанием. В итоге он решил уехать из страны.

«В Беларуси у меня все время был тревожный сон. Я постоянно чувствовал себя в опасности. Там нет права голоса. Здесь я могу спокойно лайкать, что хочу, писать комментарии, высказываться. На акции в День воли я наконец смог подойти к Светлане Тихановской и обнять ее. Здесь я со своими», — делится собеседник.

Сейчас парень находится в Литве и занимается восстановлением здоровья и адаптацией на новом месте.

• 4
• 0
• 2
• 2
• 1
• 12
• 10
• 1